Феромон (СИ). Страница 2

Но надо бы не намекать на встречу, которая не состоится, а сразу показательно разложить докторшу прямо на столе. Или на скрипучей кушетке. Сейчас, когда она не понимает, что с ней происходит, но хочет меня так, что нетерпеливо ёрзает на стуле. Когда соврала, хоть я знаю, что она третий год замужем. Когда готова наплевать на запрет отношений с клиентом. Но это так просто, что тупо лень.

Лень рушить самоуверенной дамочке карьеру. Лень доказывать, что, когда я говорил «безграничная власть над женщиной», именно это имел в виду. Не хочу отправлять в преисподнюю три счастливых года её брака ради случайного перепиха. Разбираться с мужем, которому она обязательно сознается, когда придёт в себя. Не буду оставлять её с липким, мучительным чувством вины, что накроет, когда пройдёт феромоновое похмелье.

Я решительно делаю шаг к двери.

- Мистер Хант! - подскакивает она.

- Эйвер, - оборачиваюсь, когда она догоняет. - Зовите меня Эйвер, Лили.

Вот чёрт! Тонкие руки обхватывают шею. А блондиночка настойчивая. Льнёт, словно к стеклу мокрый лист. Такая нежная, хрупкая, дрожащая. Соблазнительная, чего уж. Только совсем без иммунитета.

- Эйвер, я освобожу следующий час для вас.

- Простите, Лили, - уже только тем, что прижимаю её к себе, совершаю преступление - она сильнее пропитывается проклятым тяжёлым феромоном, которому не в состоянии сопротивляться. - Мне не нужна ещё одна женщина. Мне нужен психолог. И я надеялся, что наконец его нашёл.

- Вы не назвали проблему, с которой пришли, - безвольно откидывает она голову, обнажая тонкую шею.

- Назвал.

Твою же мать! В конце концов, я мужик и тоже на неё реагирую. Если поцелую, пути назад не будет. Но я этого не сделаю. Могу себя контролировать. А ещё, как уже сказал: у меня принципы.

- Назвал, - заглядываю в глаза, затуманенные чувственной поволокой. - Вы невнимательно слушали. Моя проблема - уникальный феромон. Он вырабатывается кожей, выделяется потовыми железами, концентрируется в слюне. Как думаете, сколько женщин устояло против его убедительной биохимической сути?

- Ни одной? - стонет Лили Гринн, прижимаясь к моему бедру.

Проклятье! Да у неё просто крышу рвёт. Так и знал, что зря потел на той кушетке.

- Лили, - мягко отстраняюсь, выставляя руки вперёд. - Вы очень привлекательная девушка. Но я, правда, придерживаюсь определённых правил. И сейчас уйду. Действительно надо идти. А вы примете горячий душ и забудете всё, что сейчас испытываете. А ещё будете благодарны, что я не воспользовался вашей слабостью.

- Эйвер, пожалуйста! - в последней надежде хватается она за ремень брюк, не осознавая, что делает этим себе же хуже.

- Лили, - произношу строго. Прижимаю её руки вдоль тела, отхожу. - Воспользуйтесь моим советом. И протрите влажной салфеткой ручку - тогда не захочется позвонить. Спасибо, что выслушали, - открываю дверь. Она так и стоит руки по швам. И ужас застыл в глазах, словно я её не просто покидаю, а отправляюсь в гигантскую мясорубку, приёмный лоток которой как раз за дверью. - Не забудьте о тайне исповеди.

- Я не священник. - Нас разделяет пара шагов, но, кажется, доктору уже легче. Она изображает даже слабое подобие улыбки.

- Вы больше, чем священник. Вы целитель душ. Но, пожалуй, я найду себе мозгоправа мужского пола, - широко улыбаюсь напоследок, зная, что сюда не вернусь.

- Неужели не устояла ни одна? - наваждение мной явно спадает: к ней возвращается способность думать. - Против этого вашего... феромона?

- Ни одна, - уверенно качаю головой. С мягким щелчком закрывается дверь.

И сейчас мне определённо всё равно: существует ли она вообще, та, на которую феромон не действует. Сейчас мне просто нужно делать свою работу. Надо идти. Встречу с клиентом никто не отменял. И новый секретарь сам себя не наймёт.

Дорогие мои!

Если вам нравится книга, пожалуйста, поддержите, нажав на кнопочку «Мне нравится». Ваш горячий живой отклик, лайки и комментарии - это всегда вдохновение и повышенная работоспособность.

Воспользуйтесь уникальным шансом сделать автора немного счастливее.

А чтобы быть в курсе новинок и новостей, вверху справа на странице автора есть волшебная кнопочка "Отслеживать".

Спасибо большое!

2. Анна

Кто бы сомневался, что этот сноб Эйвер Хант разместит свою юридическую компанию на шестидесятом, верхнем этаже здания.

Лифт медленно ползёт к небесам, и две девушки рядом беззастенчиво обсуждают возможного босса.

- Говорят, Всемогущий Эйв теперь нанимает только парней. После судебного иска, когда секретарша обвинила его в домогательстве, - громким шёпотом делится одна. - Но, думаю, попытаться стоит.

Она расправляет плечи, как перед выходом на сцену, явно собираясь бороться за место.

- Неужели он настолько неотразим? - скептически хмыкает другая, откидывая блестящие тёмные волосы за спину.

- Да ничего особенного. Точно не красавчик. Такой брутальный, уверенный в себе, жёсткий мужик. Хотя что-то в нём определённо есть.

Едва сдерживаюсь, чтобы презрительно не фыркнуть. Что-то! Козёл он, вот что в нём есть. Рога, копыта и хвост. Могучее, как рога, упрямство. Безжалостная, как копыта, хватка. И хорошо подвешенный, вертлявый, как хвост, язык. Хотя мне в нём всегда нравились три другие вещи: его задница, его походка и его скулы.

Ну, с задницей и так понятно. Она и без лишних пояснений хороша.

А вот скулы - целое эстетическое переживание. Шедевр челюстно-лицевой архитектуры. Резко очерченные, мужественные, впалые, когда он спокоен. И напряжённые, волевые, рельефные, когда стискивает зубы. Против их скульптурного совершенства я была бессильна уже тогда, двенадцать лет назад. Сейчас же они покрыты тёмной щетиной, что делает выражение его лица ещё упрямее, а взгляд исподлобья - ещё тяжелее.

К счастью, мне всё равно, какой теперь у него взгляд. На меня Эйви с того дня больше и не смотрел. С того грёбанного дня его школьного выпускного, когда я призналась ему в любви, а он меня высмеял. Надул щёки, едва сдерживаясь, словно я произнесла дурацкую шутку, а потом рассмеялся прямо в лицо. Козёл винторогий.

Он и до этого, можно сказать, на меня не смотрел. Проходил словно мимо пустого места. Не замечал. Кто я такая, чтобы заслужить его внимание? Невзрачная закомплексованная девочка на два класса младше его. По нему же сохла вся школа. А когда такие парни, как он, смотрят на таких как я? На таких вот: с затянутыми в пучок волосами, глупыми мечтами, лишним весом и без косметики.

Но с выпускного я, наверно, стала бы грязью под его ногтями. Пятном на дорогих ботинках. Ворсинкой, прилипшей на элегантный итальянский костюм. Но, к счастью, мы больше не виделись. Он поступил... Да куда ещё он мог поступить, как не в юридическую школу самого престижного, самого лучшего в мире университета? А я... Ладно, двумя годами позже я поступила в тот же университет.

Иногда его даже видела. Ладно, ладно, сдаюсь. Хоть себе могу признаться: да, я за ним следила. И поступила из-за него. Хоть это было несложно. Сложно было знать, что он где-то рядом. Иногда мельком встречать. И понимать, что он меня не помнит и в упор не узнаёт.

А я узнала бы его даже с закрытыми глазами. Особенно походку.

Ведь он всегда ходит так, словно весь мир ему должен. Слегка покачивая широкими плечами, немного пружиня узкими бёдрами. Решительно, упруго, твёрдо. Ходит, как думает: стремительно, легко, только вперёд.

Тогда я с придыханием следила за его успехами, блистательной карьерой и многочисленными похождениями. Сейчас я тоже знаю о нём почти всё: его любимый сорт виски, имя его парикмахера, марку трусов, которые он носит. Не уверена только стоит ли на них логотип его драгоценной компании, а в остальном Хант не изменился.

Только я теперь другая. И теперь я его ненавижу.